25 ноября 1970 года писатель и режиссёр Юкио Мисима публично совершил сэппуку
В комнате моих родителей в 70-х гг. было полно популярных в СССР журналов. "Искатель", "Англия", "Америка" и "Вокруг света". В "Вокруг света" всегда можно было найти множество эротических фотографий африканок топлесс (а иногда и с голыми попками), танцующих ритуальный танец для своего вождя. Ребенком я обожал их листать.
Когда мне было лет семь, в одном из номеров «Вокруг света» я вдруг обнаружил поразившие меня кадры с изображением некого японца на балконе, из подписи под фото следовало, что он сделал себе харакири. А то, что при этом его снимали и напечатали в советском журнале, настолько поразило мое детское воображение, что, не зная писателя Юкио Мисима и ничего не читая из него, я с малых лет все уже знал о герое Мисима, который устроил переворот и стал последним самураем.
Мисима жил в мире, где журналистка Ульрика Майнхофф уже сформулировала кредо современного литератора: «интереснее выпрыгивать из автомобиля и строчить из автомата, чем печатать на печатной машинке». Писатели 60-х сделали свой выбор в пользу террористов и один за другим продемонстрировали это на своем жизненном примере. Далекий от леваков из «Фракции Красной Армии», ультраправый националист Юкио Мисима тем не менее четко и ясно воплотил в жизнь ту же самую программу, что и его идеологические враги. Значит время было такое.
ЛИТЕРАТУРНАЯ КАРЬЕРА
Юкио Мисима родился в Токио 14 января 1925 года в семье крупного государственного чиновника. Его дед был губернатором Южного Сахалина. Поэтому в 30-х маленький Юкио учился в привилегированной школе для детей из знатных семей и императорской фамилии Гакусюин и закончил ее с отличием, получив из рук императора в награду серебряные часы. Юкио начал сочинять в 40-х. Первое произведение - романтическая проза шестнадцатилетнего автора «Цветущий лес» - появляется в 1941 году, еще до начала Великой Отечественной Войны.
После учебы на юрфаке в Токийском Университете, где он изучал немецкое право и увлекся философией Ницше, он пытается работать по специальности в банке. После капитуляции Японии и окончания войны по стране проносится волна самоубийств среди военных. Одна из смертей производит на Юкио сильное впечатление - это гибель одного лейтенанта, бывшего литературного критика и духовного наставника Мисимы.
В сентябре 1948 года Юкио увольняется из Министерства финансов, вступает в литературное объединение «Современная литература» и получает заказ на написание романа. Отныне он профессиональный литератор. Роман «Исповедь маски», написанный в автобиографическом жанре исповедальной прозы, делает 24-летнего писателя знаменитым.
В 50-х Мисима становится мастером психологической прозы и создает один шедевр за другим. Написанный в 1951 году роман «Жажда любви» Юнеско включил в список коллекции шедевров японской литературы. В 1958 появляется «Золотой Храм», один из самых читаемых романов японской литературы. В основе которого реальный факт сожжения древнего храма Кинкакудзи послушником буддийского монастыря, имевший место в середине 20 века.
Спустя год Мисима как специальный корреспондент газеты «Асахи симбун» предпринимает кругосветное путешествие, которое продолжается полгода. Особенное впечатление производит на него Греция с ее статуями атлетов и античных богов. Вернувшись в Японию, Мисима взялся за радикальную перестройку собственного тела. Он занимается плаванием, бодибилдингом, кэндо (современным фехтовальным искусством на основе традиционной самурайской техники владения мечом), карате и боксом. То есть предпринимает попытку переделать себя под свои литературные произведения - сделать себя достойным того, что пишет, соответствовать своим сочинениям.
Личная жизнь Мисимы делится в это время на официальную и неофициальную. Официально он в 1958 году женился на 18-летней Йоко Сугияма, дочке знаменитого японского художника, которая родила ему двух детей. Неофициально Мисима проводит время с красивыми молодыми людьми в ночных гей-клубах Токио.
В 1963 году Мисима попадает в энциклопедию (статья о культуризме иллюстрирована его фотографией!), и он счастлив от этого факта больше, чем от любой хвалебной статьи критиков о его литературе. В эссе о силовой тренировке «Солнце и сталь» он сравнивает неработающие мускулы мужского организма с мертвыми языками, овладев которыми, можно обрести знание предков. А физическое строение человека определяет как отражение духовного. Когда Мисима позировал для своего фотоальбома «Ню» в образе Святого Себастьяна, где его обнаженное тело было утыкано стрелами, как у знаменитого святого, он ясно дал понять, что больше чем раздавать автографы на новых книжках, ему нравятся мучительные, похожие на пытки, тренировки. Вот что ведет к святости и совершенству.
Обращение к кино было неизбежным. Новое тело писателя требовало, чтобы его увековечили.
МИСИМА КИНОЗВЕЗДА
Мисима долгое время был известен как японский писатель и драматург больше, чем как киноактер и кинорежиссер. А это несправедливо. Его кинокарьера не менее увлекательна, чем литературно-театральная. Первая роль была на студии Дайэй в 1960 году в фильме «Загнанный волк (Страх смерти)» у режиссера Ясудзо Масумура, который учился с Мисима на юрфаке в Токийском Университете. К тому времени Масумура тоже забросил профессию и, поучившись в «Экспериментальном кинематографическом центре» в Италии у Микеланджело Антониони и Лукино Висконти, стал делать революцию в японском кино. Он снял: «Гиганты и игрушки» (сатира на японский рекламный бизнес среди враждующих корпораций применяющих на японской почве - американский стиль продвижения продуктов), «Черный автомобиль» (фильм о конкурирующей паре автомобильных компаний «Ямато» и «Тигр» и промышленном шпионаже через постель), «Свастика» (лента о лесбийской связи замужней женщины и девушки и коллективном самоубийстве), «Красный ангел» (кино о судьбе молодой медсестры на японо-китайской войне 1939 года, которая видит свою миссию в том, чтобы помогать раненым и доктору, сексуально их удовлетворяя), «Слепая тварь» (история слепого скульптора, похитившего фотомодель и заточившего ее в свою студии).
«Страх смерти» - гангстерский триллер с сюжетом, увлекающим с первых же кадров. Молодой якудза Такэо в исполнении Мисимы - в тюрьме. Играя в волейбол, он узнает, что его вызывают на свидание. Не желая отвлекаться от игры, он просит друга сходить за него. В комнате для свиданий на глазах у тюремных надзирателей друга убивает подосланный киллер. Герой Юкио Мисима вскоре выходит на свободу и разборки продолжаются. После того, как он ранил и нанес оскорбление боссу мафии - жить ему осталось на свободе недолго. Масумура - Годар японской новой волны. Его Мисима это брат-близнец Бельмондо из «На последнем дыхании», оба - модники-хулиганы. Даже фатальная роль женщин в обоих фильмах схожа. А последняя сцена убийства, когда истекающий кровью Мисима идет вниз наперекор движущемуся вверх эскалатору и падает на ступеньки, вдохновила Брайана Де Пальма на легендарную перестрелку на эскалаторах в фильме «Путь Карлито».
Мисима писал в своем дневнике: «Вот и сбылось мое давнее желание сняться в кино. Кто видел хоть один фильм в своей жизни, не может об этом не мечтать. Но сколько сотен фильмов я посмотрел с детства до сегодняшнего дня и сколько сотен или тысяч фильмов я видел за свою жизнь. И теперь среди этих тысяч есть один, в котором снялся я. Надеюсь, этот фильм заставит вас улыбнуться над мечтой сыграть в кино. Съемки этого фильма перевернули мою жизнь вверх тормашками».
Мисима дебютировал в роли бандита неслучайно. Якудза - это воплощенный воин светского общества, каким стала Япония, потерявшая армию. На съемках фильма Мисима оценил ту творческую свободу, которую дает добровольное подчинение воли одного человека воли другого. В данном случае режиссера Масумуры. Юкио сравнил опыт киноактера с опытом служения в армии.
В 1968 году Мисима увлекается театром Кабуки, где мужчины исполняют женские роли, и играет в фильме «Черная ящерица». Ему достается роль «Human statue» - забальзамированного трупа-скульптуры, которую хранит, как сокровище, главная героиня фильма, мафиози-трансвестит. Этот безумный фильм о похищении людей и драгоценностей снимает Кинджи Фукасаку, который в 2000 году выпустит на экраны мира легендарный боевик нового века «Королевская битва».
Спустя год Мисима еще отметился в ставшем для него последним фильме - историческом боевике «Убийца» (Кара небес) - про конец эпохи Эдо и смутные времена в Японии, когда в закрытой стране впервые началось противостояние чужой европейской культуры и отечественной на уровне войны разных кланов. Одни из которых поддерживали императорскую власть и национализм, а другие выступали за сотрудничество с Западом. Изюминкой фильма, конечно, стал Мисима в роли убийцы клана Сацума - Синбэя. Как и во всех предыдущих лентах, герой Мисимы оказывается мертвым. Писатель не терпит оставаться живым в кино. На этот раз смелый воин гибнет, совершая сэппуку на допросе.
В 1972 году Ясудзо Масумура еще вернется к творчеству своей покойной музы Юкио Мисима в фильме «Музыка». А пока Юкио жив, и 1960 год для него становится не только годом началом кинокарьеры. В этом году он написал повесть «Патриотизм», ставшую вершиной творчества Мисимы. Которую в кино он воплотил самостоятельно. И об этом стоит рассказать отдельно.
ПАТРИОТ - РЕПЕТИЦИЯ СМЕРТИ
В 60-х, как и многие его коллеги по перу, Мисима ищет выход за пределы страниц романов и хочет увидеть свои образы и фантазии воплощенными в реальность. Сначала в кино…а потом и в самой жизни. Как и другие писатели-интеллектуалы (например, Алан Роб Грийе и Сюзан Зонтаг - настоящие революционеры и идеологи современной литературы) Юкио рвался в кино. Он понимал, что никакие книги и пьесы не сравнятся по силе воздействия и массовости поражения сознания с кинематографом. Так Алан Роб Грийе в 1968 году создает «Человек который лжет», а Сюзан Зонтаг делает в 1969 году «Дуэт для каннибалов», но Мисима предвосхищает их, дебютируя как писатель-режиссер в 1966 году.
Это период очарованности писателя смертью, которую он считал самым прекрасным, что должно произойти с человеком, и вершиной жизни. Новеллы «Философский дневник маньяка-убийцы, жившего в средние века» или «Смерть в середине лета» - как раз об этом. Но самым концептуальным произведением оказывается «Патриотизм». Рассказ о том, как зимой 28 февраля 1936 года 22 офицера возглавили 1300 солдат и начали переворот в Токио, целью которого было свержение правительства и реставрация монархии в полном объеме, с передачей статуса верховного главнокомандующего Императору. Восстание было подавлено, и лейтенант Синдзи Такэяма совершает обряд сэппуку вместе со своей молодой женой. Все действо торжественно происходит под музыку Рихарда Вагнера.
Кинорежиссер Мисима делает свой первый и единственный фильм, экранизируя историю, которая идеально визуализирует его внутренний мир. Как сказано об этом фильме на торрентах - «харакири на тему любви и смерти». Точнее не скажешь.
Мисима был частью театра «Бургакудза», где работал и как постановщик, и как актер. Он ставил спектакли и играл на сцене и был преуспевающим драматургом. Он красиво сравнивал свои романы с женами, а пьесы с любовницами. А работая над такими пьесами как «Маркиза Де Сад» (1965) или «Мой друг Гитлер» (1968) в номере Токийского отеля «Тэйкоку», всегда начинал с последней реплики последнего акта. Забавно, что все биографии о писателе и статьи в будущем будут писаться именно по этой схеме - сначала о его героической смерти и как бы бонусом - о его литературном наследии. Фильм «Патриотизм» был нарочито театральным и снятым будто в интерьерах японского театра.
«Патриотизм», конечно же, публичная репетиция смерти самого автора. Поэтому на ютубе, когда вводишь "yukio mishima death" - в первом же списке выпадают части фильма «Патриотизм». Произошел синтез художественного кино и художественной жизни.
Фильм целиком был снят за два дня. Делая его, Мисима монополизировал все главные профессии в кинопроизводстве, которые только мог. Он выступил автором рассказа, по которому сделал сценарий, режиссером, продюсером и исполнителем главной роли.
Оветитель, оператор, гример, и прочие ассистенты были связанны контрактами и снимали фильм Мисимы тайно, быстро и не ставя никого в известность из первых лиц и владельцев своих студий, поэтому их имен в титрах не оказалось.
Мисима сам выбирал ткани для своей формы и весь реквизит. Сам как специалист по каллиграфии нарисовал на баннере иероглиф «Искренность», который стал центром театральных декораций. Белые декорации ярко сочетались с черной тушью и кровью. Он даже написал все начальные титры своей рукой на французском, немецком, английском и японском языке. Кистью. И сам двигал свитки, пока их снимали. К кино он подошел как к собственной книге, где есть единственный автор - он сам. Никому не перепоручая практически ничего и используя людей исключительно для подсобных работ, как технический персонал.
Многие кадры снимались без дубля. Мисима идеально видел картинку, которую хотел получить, и добивался превосходного результата. Если, снимаясь у Масумура в «Страхе Смерти», он никогда не спорил с режиссером и полностью выполнял его волю (вплоть до того, что получил сильную травму головы в последней сцене смерти, упав на эскалаторе), то на съемках своего фильма он полностью диктовал свои правила игры. Но всегда оставаясь вежливым и спокойным, не корча из себя Великого Мисиму, писателя звезду.
Девушка Есико Цуруока, которая исполнила главную роль вообще не знала, кто такой Мисима. Она была просто молодой начинающей актрисой, которую выбрал Юкио за чистоту кожи и исходившую от нее невинность и чистоплотность. Она вспоминала потом, что больше всего Мисима ей напоминал гангстера. Учитывая его предыдущую роль у Масумуры, это было объяснимо. После «Патриотизма» Есико вскоре перестала сниматься и вошла в историю кино именно благодаря этой работе.
Самым мощным моментом фильма стал фрагмент, когда зритель на экране видит лейтенанта, совершающего сэппуку - и натуралистично снятые вываливающиеся внутренности. Это были свиные внутренности, купленные гримером и нафаршированные в кожаный мешочек, привязанный к животу Мисимы. Они воняли неимоверно. И вносили элемент жизни и отвращения к смерти во время съемки. Эти внутренности и бескпомпромиссный натурализм входящего в плоть меча, разворачивающего кишки, изрядно оживили, если так уместно сказать, этот эстетский фильм.
Снимая «Патриотизм» и спонсируя этот политический кинофильм, Мисима шел, сам того не подозревая, параллельно с левыми радикалами. «Японская Красная Армия» спонсировала целую киностудию «Вакамацу продакшен», превратив в свой рупор режиссера сексплотейшен и пинк-муви Кодзи Вакамацу, смешивавшего политику и эротику, а также просто помогая выполнению реальных террористических миссий, прикрывая их очередными киносъемками (к примеру, фильма о Ливане) или прокатывая среди студенческой аудитории замаскированную под документалку агитку «Красная армия. Манифест борьбы за мировую революцию». Соавтора Вакамацу - Маса Адати в итоге посадили в тюрьму после того, как он взял в руки автомат и применил в реальности полученный на киносъемках опыт городского партизана. Оба автора, кстати, до сих пор живы и продолжают работать в выбранном жанре, популяризируя идеи терроризма в массах с помощью киноискусства.
«Посмотри Патриотизм… Все, о чем я хочу сказать, показано в этом фильме». К словам самого Юкио Мисимы добавить нечего. Он создал манифест монархической революции. Этот фильм - олицетворение самого Юкио Мисима. Можно прочесть все его книги, а можно увидеть одно кино.
Будучи показанным на Международном Фестивале Короткометражных фильмов в Туре фильм стал лидером в японской коллекции фильмов Гильдии Экспериментального Театра, занимающейся коммерчески успешными проектами на фестивальной орбите. Патриотизм стал первым хитом ГЭТ, и у него было большое будущее.
Фильм вернулся к публике спустя 40 лет, ведь после смерти Мисимы под давлением властей и прессы вдове пришлось уничтожить все копии фильма, которые посчитали пропагандой военных бунтов и разжиганием национализма. (Негативы тайно 35 лет хранились в коробке из-под чая у одного из членов анонимной съемочной группы.)
В своем завещании Мисима хотел, чтобы этот фильм был издан в последнем томе его собрания сочинений, наравне с его прозой и как венец его творчества.
ОБЩЕСТВО ЩИТА
Биографам интересно говорить о гомосексуальности и двойной личной жизни Юкио Мисимы, о его депрессиях в последний период жизни, вызванных уже третьим неудачным выдвижением на соискание Нобелевской премии по литературе. Людям нравится обсуждать тех, кто выше их, наделяя их своей сексуальной или творческой неудовлетворенностью. Каждый, кто пишет о таких вещах, пытается навязать писателю свои личные проблемы, страхи или комплексы.
Интеллигентный, мягкий в общении и твердо знающий свою цель человек, каким был Мисима, просто показал на своем личном примере всему миру, как достойно вести себя в создавшейся ситуации в определенной стране человеку с определенными принципами.
Мисима показал миру национализм с человеческим и гуманным лицом. Он был фанатом стиля милитари, но не служил в армии. Поначалу для него это был аксессуар. Но аксессуары любят страстно в первую очередь аристократы и гурманы. Для них детали и внешняя красота глубоки как идеология. Поэтому закономерно, что весной 1967 года Юкио подал прошение о зачислении в ряды Сил Самообороны.
Послевоенной Японии было запрещено по 9-й статье конституции иметь регулярную армию. Против этого запрета и росло недовольство Мисимы. Пройдя начальный курс военного обучения, Юкио получил отказ. Зимой следующего года он предпринял новую попытку и был зачислен в Силы самообороны.
Мисима приходит к пониманию, что японские Силы Самообороны, созданные согласно Акту о самообороне от 1954 года, никогда не станут реальной армией с флотом, авиацией и сухопутными войсками, способными вести настоящие военные действия. Он считает, что в конституции необходимо ввести изменения и дать право на создание национальной армии, имеющейся у любого народа в любой стране. Мисима решается организовать собственную группу для помощи Силам Самообороны.
В 1968 году на базе редакции политического журнала, в который бесплатно писал и который поддерживал, он создает молодежную военно-патриотическую организацию «Общество щита», сам же ее финансирует и возглавляет. Вводит собственную символику и обмундирование.
В «Обществе щита» инструкторы занимаются обучением молодежи прикладным навыкам обращения с оружием и восточным единоборствам. Штудируют самурайскую литературу и учат уважать Императора. Тогда же в составе «Общества щита» появился член японской студенческой лиги Масакацу Морита, которому было суждено сыграть одну из ключевых ролей если не в жизни, то в смерти Юкио Мисима. Общество благодаря связям Мисимы тренируется на базах Сил Самообороны. Юкио называет его Японской Национальной Гвардией. В принципе, он начинает формировать Альтернативную Гражданскую Армию.
На момент главного выступления «Общества» насчитывало 100 бойцов. Раз в месяц в большом зале штаба Сил Самообороны в Итигая «Общество Щита» проводило собрание. Автор «Эссе для юного самурая» обсуждал наболевшее, а после обеда все вместе устраивали тренировку на крыше. Официально «Общество Щита» должно было помогать бороться Силам Самообороны с ультрарадикальной террористической организацией «Японская фракция Красной Армии», которую помнят до сих пор по расстрелам мирных граждан в израильском аэропорте и захватам самолетов. Но на самом деле «Общество», по замыслу его создателя, должно было совершить реформацию Сил самообороны путем военного переворота внутри него.
Когда в 1969 году его родной Токийский императорский университет был захвачен левацкой группировкой «Объединенный студенческий фронт», Мисима почувствовал, что время для активных действий пришло. Левые студенты захватили заложников и вступили в бой с полицией. Правда при этом никто не погиб. Мисима встретился с участниками этих событий для дискуссии. Несмотря на то, что монархические взгляды Мисимы были чужды студентам, они называли его уважительно - сенсей. А он остался после встречи с ними под впечатлением от их решительности, пускай и далекой от его идеологии. Парадокс ситуации был в том, что сторонник ультраправых идей питал вдохновение для своего бунта в выступлениях крайне левых, и именно акции левых радикалов приближали Мисиму к его собственной акции и демонстрации протеста.
Молодой главнокомандующий «Общества Щита» Морита предложил на встрече в доме писателя захватить Парламент и потребовать пересмотра Конституции. Юкио, учитывая свои наблюдения за тем, как полиция весьма успешно подавила бунт в университете и справляется с многочисленными выступлениями левых, - скептически отнесся к такой массовой акции. Для такого выступления Обществу не хватает вооружения и численности. Требуется сначала заручиться поддержкой будущей армии. Мисима и Морита приходят к дерзкому решению привлечь на свою сторону Силы Самообороны и начать с ними военный переворот или умереть в случае неудачи, показав пример единственного возможного пути переустройства Японии.
К операции были привлечены после разговоров в кофейнях (как после кинокастинга) члены «Общества» - Масаеси Кога, Масахиро Огаве и Хиромаса Кога. Всех Мисима предупредил о том, что надо попрощаться с родными и быть готовыми умереть за Императора. То есть изначально все были готовы к поражению.
Начать нужно было с захвата командующего, а после выступления перед дивизией, расквартированной в Итигая, заручиться их поддержкой, захватить арсенал, вооружить всех членов «Общества» и совместно устроить марш бросок на Парламент. План был готов. Мисима записывается на утренний прием к начальнику штаба сухопутных войск генералу Масуда на 25 ноября 1970 года. Пару дней заговорщики репетируют захват командующего в номере «Палас-отеля» перед дворцом Императора (как какую-нибудь театральную постановку). Мисима пишет завещание, в котором указывает похоронить себя в форме «Общества Щита» в белых перчатках и с мечом, как самурая, в случае неудачи. И делает акцент на чисто некрофильском желании обязательно сфотографировать себя мертвым, даже если его семья будет против.
1970 - ГОД СМЕРТИ
Мисима в своих книгах и фильмах доказывает, что вся жизнь человека на самом деле дана ради одного дня. В который все и происходит. Переживает он этот день или не переживает - уже неважно. Важно то, как он его проживает соответственно всему, что придумывал и переживал до этого и на что молился.
В 1970-м году должен был быть продлен срок действия американо-японского оккупационного договора. Левые организации явно готовились к свержению правительства и развернули невиданную доселе террористическую активность. Мисиме исполнилось 45 лет.
Все, что произошло далее, современники описывают как садомазохистский акт в духе «Святого Себастьяна», испещренного стрелами и умирающего на глазах всего мира (глядя с полотен великих художников) или как «двойное самоубийство любовников» (совсем в духе фильмов Масумура «Свастика» или самого Мисимы в «Патриотизм»). Ассоциации многочисленны. Поэтому лучше излагать, как предлагают индийские мудрецы, факты без собственной интерпретации.
Утром 25 ноября 1970 года Мисима закончил редактуру текста последнего тома тетралогии «Море изобилия» романа «Падение ангела». Он позавтракал, надел мундир «Общества щита» и повесил на пояс японский меч. У дома его ждал белый «Седан» 66 года, в котором сидели четверо членов «Общества Щита» - Масаеси Кога (ака Тиби-Кога), Хироясу Кога (ака Фуру-Кога), Масакацу Морита и Масахиро Огава. Когда Вождь сел к ним в автомобиль, они двинулись в сторону штаба Восточного округа «Сил самообороны», где Юкио Мисима уже ждали как почетного гостя.
Пятеро террористов прибыли в штаб Сил Самообороны к 11 утра. Они часто проводили на базе свои собрания и тренировки. Поэтому никто ни в чем не заподозрил писателя, пришедшего в штаб с холодным оружием. Мисима и его сподвижники поднялись на второй этаж в кабинет главнокомандующего. Генерал, увидев меч, поинтересовался нет ли проблем с полицией из-за холодного оружия, пускай и старинного, которое носит Мисима с собой. Мисима вытащил меч и сообщил, что у него есть удостоверение на него. С этого началась последняя история в его жизни.
Тоби-Кога, Огава и Фуру-Кога, по условленному знаку, заткнули генералу рот платком, завели ему руки за спину и привязали к стулу. Через 20 минут кабинет был забаррикадирован со всех сторон. Адьютанты генерала пытались освободить его, но Мисима объявил, что генерал умрет, если они поднимут штурм. Под дверь на листе бумаги были брошены требования бунтовщиков: «Собрать всю Восточную дивизию перед зданием штаба в Полдень. Выслушать речь Мисимы. Разрешить войти на базу членам Общества, собравшимся в Итигая, и не пытаться арестовать заговорщиков. В случае нарушений требований - Главнокомандующий будет убит. Если все будет выполнено генерал через пару часов будет освобожден».
После того, как десяток офицеров попытались пробраться в кабинет, они встретили сопротивление Мисимы, своим мечом ему удалось ранить половину нападавших военных. Штурмовавшие офицеры поняли, что писатель и друг Сил Самообороны не шутит. Через 10 минут все требования были приняты.
Через 15 минут к зданию прибыли отряды полиции, полностью блокировавшие территорию, но не решавшиеся на штурм здания из-за страха за жизнь главнокомандующего. Огава и Морита тем временем разбрасывали с балкона листовки с призывом возродить самурайский дух и славу Японии путем захвата власти и изменения мирной Конституции.
В 12.00 Мисима, в соответствии с разработанным по минутам планом, вышел на балкон и встал на парапет - над объективами телекамер и фотоаппаратов подъехавшей прессы. Чеканя речь и артистично жестикулируя, в белых перчатках, с повязкой на голове с восходящим солнцем, как у камикадзе, и надписью «Все жизни - на алтарь Отечества», Юкио Мисима приступил к финалу своего последнего шоу. Он призвал военных взять власть в свои руки и изменить конституцию, запрещающую иметь Японии армию. О западном культе денег, захватившим умы самураев. О необходимости избавиться от чужеродного наваждения и вернуться к национальным истокам путем восстания, которое могут осуществить только «Силы Самообороны» - как последний оплот боевого духа.
Но его пламенные слова утонули в шуме зависших над базой полицейских вертолетов.
Собравшиеся солдаты не поняли, что происходит, кроме того, что известный писатель сошел с ума и держит их командира заложником. Ему стали кричать оскорбления и угрозы. Контакта с данной публикой явно не получилось. Его оды во славу императора слушали, не перебивая, даже левые террористы, а те, ради кого он пошел на смерть, толпились, недовольные, внизу и в ответ награждали его свистом и требованиями заткнуться и освободить командира и перестать кривляться.
Вверху стоял шум вертолетов. Внизу высился ропот недовольства. Юкио срывался на крик, но никакой положительной реакции не последовало. Мисима приготовил речь на полчаса, но уже через семь минут понял, что его не слышат и продолжать бессмысленно. Бой был проигран.
Морита вышел на балкон и вместе в Мисима они прокричали трижды «Тенно Хэйка Банзай!» («Тысяча лет Императору!»). И вернулись обратно в кабинет. Шум постепенно стих. Мисима сказал своим соратникам в кабинете о том, что ему показалось, что его даже никто не услышал, когда он говорил. Он расстегнул китель, сел на пол и приготовился к тому, к чему готовился все последние годы.
Для ритуала сэппуки все было приготовлено. Даже кисточка и бумага для последнего стиха собственной кровью. А далее должно было произойти ровно то, что было снято и сыграно им в «Патриотизме». Только на этот раз с реальной его собственной кровью и без спецэффектов со свиными внутренностями.
Говорят, что одни и те же иероглифы могут читаться и как «харакири», и как «сэппуку». Однако в Японии сложились свои предпочтения в терминологии. Сами японцы склонны читать иероглифы как «сэппуку», когда речь идет именно о ритуальном самоубийстве, совершенном в соответствии с вековыми традициями. В других случаях, даже когда речь идет о самоубийстве, совершенном пускай тем же холодным оружием и теми же способами, но без соблюдения остальных правил древнего ритуала, японцы предпочитают термин «харакири». Но для европейцев эти два термина идентичны, и они не вдаются в тонкости их различий. Поэтому Мисима и его любимый ученик для нас последние самураи Японии, несмотря на то, что, совершая сэппуку, возможно, они совершили на самом деле харакири. Слишком глубоко вогнав меч с первого удара, Мисима не только распорол себе живот, но и задел позвоночник, что тут же лишило его возможности продолжить ритуал, и он упал на ковер лицом. Секундант Морита, стоявший рядом и по обряду призванный прекратить муки учителя, ударил мечом по его шее, но не попал. Повторив попытку отсечь агонизирующему Мисиме голову, он разрубил корчившемуся от боли писателю плечо. Фуру-Кога, отняв меч у Мориты, только третьим ударом обезглавил Мисиму. Фотография отрубленной головы претендента на нобелевскую премию и фундаментального достояния Японии фигурировала потом в средствах массовой информации и полицейском отчете и до сих пор широко тиражируется в интернете.
Морита тут же встал рядом на колени и сделал сэппуку вслед за учителем. Фуру-Кога обезглавил и его. Над двумя трупами прочитали синтоистскую молитву и освободили генерала, позволив ему поклониться погибшим. Оставшаяся в живых троица была арестована полицией.
Похороны писателя превратились в торжество правых сил и окончательно сделали из него главного японского классика и культового писателя XX века. Мисима был кремирован в форме и с мечом, как и завещал. Телевизионные репортажи и множество фотографий выступающего Юкио Мисимы на балконе базы обошли весь мир, став кадрами из его самого драматического фильма, в финале которого он, как и во всех своих предыдущих кинокартинах, умер.
Образ последнего самурая стал тиражироваться, как образ еще одного идеалиста от терроризма - Че Гевары. Многие люди, кому Мисима прислал прощальные письма, поставили их в рамки и хранят как святыни до наших дней. А репортажи тех лет способны до сих пор вызывать мурашки на теле зрителя независимо от его политических взглядов. «Хроника 70-го года. Захватив штаб одной из частей сил самообороны, Мисима призвал солдат распустить парламент и передать власть военным под эгидой императора. Но солдаты высмеяли новоявленного самурая. И тогда самурай сделал себе харакири. Публичное самоубийство Мисимы увеличило число его сторонников».
И число его сторонников растет.
Это полная версия текста.
«Наш народ вынесет груз поражения,
Имея силы пройти такое испытание.
Перенести унижение – ладно,
Мужественно принять требования, которым невозможно противиться, – ладно.
Лишь одно, лишь одно:
Как бы ни принуждали, сколь бы ни давили,
Какова бы ни была угроза жизни,
Его Величество не должен был признавать себя человеком».
Инцидент 25 ноября 1970 года диссонирует с общим ходом послевоенной истории Японии. В этот день всемирно известный писатель Юкио Мисима вместе с четырьмя членами организованной им военизированной группировки «Общество щита» проник на базу Восточной дивизии японских Сил самообороны в токийском районе Итигая и захватил в заложники генерала Такаши Масуду. После того как захватчики, вооружённые только традиционными японскими мечами, забаррикадировались в кабинете генерала, сбежавшемуся на шум персоналу были предъявлены требования:
Кроме членов «Общества щита» в Итигая Кайкан находились двое журналистов, заранее приглашённых туда Мисимой. Он позаботился о том, чтобы его действия получили широкое освещение в прессе: сохранилась даже видеозапись его предсмертной речи. На плацу перед штаб-квартирой были спешно собраны 800 солдат 32-го полка. Мисима вышел на балкон, возвышавшийся в девяти метрах над их головами, вывесил полотнища с лозунгами и начал говорить. Однако собравшиеся не слушали его, речь утонула в насмешливых выкриках: «Слезай оттуда!», «Хватит играть в героя!», «Отпусти командующего!».
Мисима произносит речь на балконе штаб-квартиры Сил самообороны
Поняв, что ему не удастся донести свои требования до солдат, Мисима вернулся в кабинет, сел на пол лицом к балкону и совершил ритуальное самоубийство – сэппуку. Его примеру последовал один из сопровождавших его студентов, Морита Масакацу. Оставшиеся трое членов «Общества щита» освободили генерала и сдались властям. Они должны были это сделать по предварительной договорённости, и перед началом акции Мисима дал им денег на оплату адвоката в суде…
С чего всё началось? Практически все произведения Мисимы были пропитаны тягой к смерти, и постепенно ему удалось связать свои болезненные фантазии с реальностью. В 60-х годах прошлого века японская экономика в целом оправилась от послевоенной разрухи, но обстановку в стране сложно было назвать стабильной. Период бурной политической конфронтации начался в 1960 году в связи с продлением действия Договора о безопасности между Японией и США.
Документ закреплял сохранение на территории Японии американских военных баз в обмен на защиту страны от гипотетических врагов. Десятки тысяч студентов и рабочих, мобилизованных социалистами, устраивали массовые демонстрации, неизбежно заканчивавшиеся стычками с полицией и правыми экстремистами. В этот период начинается падение интереса японцев к творчеству Мисимы. Новый роман «Дом Киоко» был встречен критиками довольно прохладно, его тиражи не дотягивали до ранних бестселлеров – «Исповедь маски», «Золотой храм», «Шум прибоя».
Юкио Мисима, 25 ноября 1970 года
japantimes.co.jp
В 1960-е гг. Мисима начинает увлекаться историей воинского духа Японии, комментирует самурайский трактат «Хагакурэ», занимается традиционным японским фехтованием кэндо, размышляет над ролью императора в развитии культуры. Первым свидетельством сдвига мировоззрения светского писателя в сторону фанатичного монархизма можно назвать его рассказ «Патриотизм», посвящённый мятежу 26 февраля 1936 года.
Тогда молодые офицеры Императорской армии предприняли попытку свергнуть правительство, которое они считали предательским. Заняв хорошо укреплённую позицию к югу от дворца, они потребовали реформировать кабинет, чтобы он провёл «реставрацию Сёва», под которой они подразумевали возвращение императору Верховного командования Вооружёнными силами. Мятежники могли бы добиться успеха, но в дело вмешался сам император Хирохито: он потребовал наказать бунтовщиков, выступивших против правительства с его именем на устах.
Главный герой «Патриотизма» – молодой офицер, получивший приказ участвовать в подавлении мятежа. Не желая выступать против своих товарищей и предавать их общие убеждения, он совершает ритуальное самоубийство, подробному описанию которого посвящена большая часть рассказа. Мисима пишет: «В такую ночь, как эта … мучительная смерть от собственного меча становится достойным воина актом высокой чести: она равна во всех отношениях почётной смерти солдата на поле битвы».
Кадр из экранизации рассказа «Патриотизм». Мисима был режиссёром фильма и сыграл там главную роль
http://amazon.com
Мисиму увлекают идеи и убеждения, не совместимые с мирной жизнью. В этот период он определяет для себя патриотизм как фантастическую преданность идеалам, находящимся за пределами рационального. Мисима видит в нём великую сущность японского духа, без которой сам не чувствует себя в достаточной степени живым. Последние 10 лет жизни писатель посвящает реконструкции системы почти религиозных убеждений, в рамках которой он мог бы принести себя в жертву ради возрождения нации.
Умереть на поле боя было невозможно технически: согласно Договору о безопасности, Япония не могла участвовать в вооружённых конфликтах. Послевоенная Конституция превратила императорскую армию в Силы самообороны, на практике являвшиеся не более чем придатком полиции. В этих условиях Мисима ищет особых обстоятельств, в которых он, подобно мятежникам 1936 года, мог бы умереть «почётной смертью солдата».
Однажды у него уже был этот шанс. В феврале 1945 года 20-летнему Хираока Кимитакэ (настоящее имя Мисимы) пришло извещение о призыве в Вооружённые силы Японии. В последний год войны это было равносильно приказу умереть за императора, однако армейский врач счёл юношу непригодным к воинской службе из-за его слабого здоровья. В 1967 году Мисима тайно подал прошение о зачислении в ряды Сил самообороны. Сорокадвухлетний писатель прошёл курс воинской подготовки, длившийся 46 дней. Первую неделю он провёл в офицерской школе, затем отправился в лагерь для новобранцев-пехотинцев у подножия горы Фудзи.
Мисима в своём рабочем кабинете
http://yukio-mishima.tumblr.com
Мисима пишет об этом опыте: «Я испытывал невыразимое волнение, взяв в руки винтовку впервые более чем за двадцать лет. Хотя меня и хвалят за то, что я схватываю всё на лету, для меня здесь нет ничего нового. Говорят, военное поколение испытывает ностальгию даже по военной муштре, и теперь я понимаю, о чём идёт речь» . Довольно странное заявление, если вспомнить, что всю войну Мисима провёл в тылу. Несомненно одно: он испытывал неподдельный восторг, преодолевая трудности и приближаясь к идеалу воина.
В конце 1967 года у Мисимы появляется первый план того, как он мог бы соединить перо и меч, идею и действие. Он обратился к студентам через «Дискуссионный журнал», который тогда спонсировал, с предложением предпринять политическую акцию. Речь шла о создании гражданской армии, призванной помогать Силам самообороны противостоять «ползучей агрессии» левых. Согласно его замыслу, добровольцы из числа студентов и мелких служащих должны были пройти военную подготовку, чтобы повести за собой в сражении по 20 человек каждый, если возникнет такая необходимость.
В марте 1968 года Мисима лично возглавил первую группу из 23 человек, направившихся на обучение в лагерь Сил самообороны. Армейские инструкторы скептически встретили гражданских, но студенты смогли проявить себя достойными бойцами. Помимо общевойсковой подготовки, которую курсанты проходили вместе с остальными солдатами, Мисима вёл у них занятия по тактике ведения боя из курса подготовки офицеров.
Мисима на дискуссии в Токийском университете, 1969 год
http://yukio-mishima.tumblr.com
Несмотря на успех первого эксперимента, идея создания Национальной гвардии по образцу европейских территориальных армий не получила поддержки в рядах командования Сил самообороны. Однако им льстил интерес знаменитого писателя, поэтому начиная со второго «призыва» добровольцев летом 1968 года офицерам приказывали «создать Мисиме и его кадетам такие условия, чтобы они чувствовали себя как дома» . Помимо этого, возникли финансовые проблемы: крупные капиталисты проявляли заинтересованность в подобной военизированной структуре, но были согласны выделить деньги только если смогут сами участвовать в её политическом оформлении. Мисима был резко против, поэтому в результате ему пришлось финансировать организацию из своего кармана. Согласно его расчётам, отряд должен был состоять из 100 человек. Полный состав был набран только к концу весны 1970 года, после пятого «призыва».
4 ноября 1968 года Мисима собрал пресс-конференцию, на которой официально объявил об учреждении собственной военизированной организации, получившей название «Общество щита». Пресса с самого начала взяла насмешливый тон, назвав его группу «игрушечной армией капитана Мисимы». Тем не менее, намеренья большинства членов отряда были серьёзны: они готовились отдать жизнь за императора и ждали подходящего случая для этого. «Мы считаем себя конечными хранителями, последними представителями японской культуры, её сущности, истории и традиций, которые нуждаются в защите… Отряды камикадзе исходили в своих действиях из того, что являются олицетворением истории, что в них проявляется сущность истории… Результат их не волновал» , – так Мисима охарактеризовал их общую миссию в «Контрреволюционном манифесте», опубликованном в феврале 1969 года.
Мисима с членами «Общества щита», которым предстояло принять участие в инциденте. Крайний слева - Морита Масакацу, до конца последовавший за своим лидером и духовным наставником
http://yukio-mishima.tumblr.com
До конца 1969 года на собраниях «Общества щита» обсуждались перспективы их возможной героической смерти. Согласно плану Мисимы, если левые спровоцируют насилие в форме массовых демонстраций (предпосылок к тому на тот момент было достаточно), полиция может не справиться с ними. В этом случае премьер-министр будет вынужден мобилизовать Силы самообороны и «Общество щита», члены которого защитят императора ценой своих жизней. Был также второй, более увлекательный сценарий: «Общество щита» должно было возглавить штурм парламента, в котором приняли бы участие и Силы самообороны. Затем их представители потребуют пересмотра параграфа послевоенной Конституции об отказе от ведения боевых действий, а также восстановления императора в правах Верховного главнокомандующего.
Однако вскоре Мисима убедился, что мобилизации Сил самообороны для подавления гражданских волнений, на которую он рассчитывал во всех своих планах, не произойдёт. В октябре 1969 года премьер-министр Сато отправился в США для выработки совместного с Никсоном коммюнике, касающегося продления Договора о безопасности. В связи с этим в Японии ожидались массовые демонстрации и невиданные доселе по масштабам и разрушительности беспорядки. Но когда 21 октября толпы студентов и рабочих заполнили улицы Токио, их встретили хорошо подготовленные отряды полицейских общей численностью около 1500 человек. Были немногочисленные стычки и аресты, однако, с учётом взрывного потенциала беспорядков, всё закончилось пшиком.
Беспорядки в Японии, 1968 год
http://zenfotogallery.blogspot.ru
История могла бы на этом завершиться, но Мисима был уже слишком глубоко одержим ультраправыми идеями, а главное – желанием смерти, не оставлявшим его все 25 послевоенных лет. Он понимал, что его попытка сподвигнуть Силы самообороны на государственный переворот будет с большой вероятностью обречена. Поэтому в финальном акте на базе Итигая были задействованы только четверо его самых верных товарищей из «Общества щита» - остальные члены которого узнали о трагедии лишь после того, как всё было кончено. Попытка вернуть божественное достоинство императора оказалась неудачной, однако она всколыхнула японское общество, заставив задуматься: осталось ли место воинственному, фанатично традиционному японскому духу в современных реалиях?
Использованная литература:
МИСИМА, ЮКИО (наст. имя Хираока Кимитакэ)(1925–1970) – японский писатель, драматург, режиссер театра и кино, актер. Автор 40 романов, 15 из которых были экранизированы еще при его жизни, а также множества пьес, коротких рассказов, нескольких томов литературных эссе. Трижды попадал в списки претендентов на Нобелевскую премию по литературе.
Родился в Токио 14 января 1925 в семье крупного государственного чиновника. С младенческих лет воспитывался в доме бабушки – рос тихим, замкнутым ребенком, был лишен игр со сверстниками. В 1931 по протекции деда, бывшего губернатора Южного Сахалина, был принят в привилегированную школу Гакусюин, где учились дети знатных семей, в том числе императорской.
В 1941 накануне вступления Японии во Вторую Мировую войну в 16-летнем возрасте пишет свое первое произведение – романтическую повесть Цветущий лес , проникнутую тревожным ощущением неотвратимости наступающей войны. Переживание красоты обостряется на фоне угрозы разрушения страны и ее уникальной культуры. Уже в первой книге появляется мотив, вариации которого не раз встречаются в его будущих произведениях – мысль о том, что красота и смерть – это главные понятия, определяющие сущность жизни. Тогда же он берет псевдоним Мисима Юкио, впредь этим именем будут подписаны все его произведения. В сентябре 1944, после окончания школы с отличием, был приглашен в императорский дворец – император Хирахито наградил его часами.
В 1944–1947 учится в школе юриспруденции при Токийском Императорском университете. В 1945 уклоняется от призыва в армию под предлогом слабого здоровья. После окончания университета получает престижное место в министерстве финансов. Юность и студенческие годы Мисимы приходятся на годы войны – с 1941 Токио подвергался американским бомбардировкам, в 1945 они становятся ежедневными. Разрушение и смерть оказываются будничными впечатлениями чувствительного токийского юноши. Поражение страны в войне не могло не отразиться на его мироощущении. Возможно, эти тяжелые впечатления стали неосознанным источником для Мисимы разрушающих психических тенденций и, в частности, одержимости идеей смерти и ее роли в мироздании.
В сентябре 1948 заключает издательский контракт на написание романа. В 1949 после выхода Исповеди маски он становится знаменитым. Роман написан в традиционном для Японии биографическом жанре. Он начинается с эпиграфа из Братьев Карамазовых Ф.М.Достоевского , творчество которого оказало большое влияние на Мисиму. 24-летний автор бесстрастно препарирует собственные чувства и юношеские переживания. Оказывается, внутренний мир тихого болезненного подростка раздирают садо-мазохистские наклонности и гомосексуальные комплексы. Его герой обнаруживает, что способен ощущать себя действительно живущим, лишь предаваясь кровавым грезам о муках и смерти: «Мне отчаянно хочется кого-нибудь убить, я жажду увидеть алую кровь. Иной пишет о любви, потому что не имеет успеха у женщин, я же пишу романы, чтобы не заработать смертный приговор». Это автобиографическое и шокирующе откровенное произведение можно считать ключом к пониманию большинства поступков автора и его жизни в целом: «…жизнь – сцена…я… был твердо убежден в непреложности этой истины и намеревался сыграть отведенную мне роль, ни за что не обнаруживая своей сути».
Как определил сам Мисима в позднем эссе Солнце и сталь , он писал в жанре «критической исповеди», считая его разновидностью исповедальной прозы наравне с критической эссеистикой. В этом жанре написаны наиболее известные романы Исповедь маски и Золотой храм . В раннем творчестве для исповедальности Мисимы характерен мотив анализа комплексов неполноценности и вины перед прекрасным в своей «завершенности» миром.
Сделавший Мисиму знаменитым роман Исповедь маски становится поводом для разрыва с семьей – перед началом работы над этим произведением Мисима увольняется из министерства финансов, где служил юристом. Карьере государственного чиновника он предпочел зыбкую дорогу писательства.
1960-е для Мисимы стали периодом метаний, поисков себя в литературе, драматургии, путешествиях и спорте. В 1951 выходит роман Жажда любви , позднее включенный ЮНЕСКО в список коллекции шедевров японской литературы. Это история эволюции чувств молодой вдовы к юноше садовнику. Действие развивается медленно, подробно раскрываются душевные переживания героев. После этой книги за Мисимой закрепляется репутация мастера психологической прозы.
В 1952, совершая свое первое кругосветное путешествие, 27-летний писатель попадает в Грецию, которая производит настоящий переворот в его душе. В мраморных статуях античных богов и атлетов Мисима открывает для себя новое «бессмертие красоты». Болезненного, хилого, одолеваемого мрачными видениями молодого человека, неудержимо влечет к солнцу, физическому и духовному здоровью, гармонии тела и души. «Греция излечила меня от ненависти к самому себе, от одиночества и пробудила во мне жажду здоровья в ницшеанском смысле», – писал позже Мисима.
По впечатлениям от поездки в Грецию был написан роман Шум моря (1954) – наиболее светлая его книга, наполненная ярким солнечным светом. В ней описана романтическая история любви современных Дафниса и Хлои – юноши-рыбака и девушки-ныряльщицы, встретившихся на маленьком острове. Никогда – ни прежде, ни после – Мисима не писал так просто и поэтично о нормальном, здоровом человеческом чувстве. Юные герои находятся в полной гармонии с морем, солнцем – всем окружающим миром. Автор специально оговаривает, что рыбак Синдзи «ни разу не задумывался о смерти», т.е. был полной противоположностью самому автору. Лишенная и тени извращенности, история стала гимном жизни. К этому времени относится запись в дневнике писателя: «мои мысли о смерти заросли плющом, словно старый замок, в котором никто больше не живет». Шум моря пользовался колоссальным успехом и был экранизирован через несколько месяцев после выхода в свет.
В это же время Мисимой овладевает идея о том, что «создать прекрасное произведение искусства и стать прекрасным самому – одно и то же». Он решает «создать из себя полную свою противоположность» – как физически, так и духовно. По крайней мере, за первую часть этой задачи Мисима взялся с присущей ему целеустремленностью. Начав с занятий плаванием, он затем переходит к культуризму, фехтованию на саблях «кэндо» и каратэ. Через несколько лет занятий в спортзале чудо свершилось – его тело стало сильным, красивым и ловким. Успехи Мисимы в спорте были поразительными, он очень ими гордился. Когда в 1963 статью о культуризме в энциклопедии снабдили его фотографией, он признался, что это был «счастливейший момент в его жизни». Опыт физического самосовершенствования частично описан в эссе Солнце и сталь .
Тогда же Мисима показывает друзьям свой псевдоним, написанный другими иероглифами, что означало: «Зачарованный-Смертью-Дьявол». В своем новом произведении он опять возвращается к излюбленной теме – смерть и красота. В основу романа Золотой храм (1956) положен реальный факт сожжения послушником буддийского монастыря за шесть лет до этого древнего киотского храма Кинкакудзи. В книге храм становится символом самодостаточного и прекрасного мира, рядом с которым нет места существам, запутавшимся в своих внутренних исканиях. Предлагая свою версию происшедшего, – книга оставляет впечатление документального повествования – автор последовательно описывает этапы душевного пути героя вплоть до момента, когда он приходит к выводу, что гибель прекрасного делает прекрасное еще более совершенным. Красота рассматривается как некий абсолют, стремление к которому – долг творца, но исполнение этого долга самоубийственно, т.к. этим завершается реализация творческого потенциала.
Другой герой, актер Осаму из романа Дом Киоко (1959), совершивший самоубийство вместе со своей любовницей, излагает близкую к экзистенциализму «эстетическую» формулу смерти: «желание смерти заставляло его неистово стремиться к новым маскам, ибо, обретая их, он становился все прекраснее. Следует понимать, что у мужчины жажда стать красивее совсем иной природы, чем у женщины: у мужчины это всегда желание смерти».
Кроме упомянутых произведений, Мисима написал немало других романов: Тайное удовольствие , Белые ночи , Красная планета , Молодое время , Запретный цвет , Водопад , Шелк и светлые надежды , Забавы зверей , После банкета и т.д., а также повести, сборники рассказов, эссе и т.д.
Увлекался он и театром. В 1950-е в Японии возрождается интерес к национальным формам классической драматургии. В период с 1950 по 1955 Мисима создал пьесы-маски в стиле театра ноо: Ночь последнего обета , Ночная орхидея , Слепой юноша , Замерший в восторге , Веер в залог любви , Принцесса Лунного Лавра , Поцелуй маски и др. Стремясь воскресить элегантный и утонченный мир традиционной японской культуры, он напомнил об аристократическом искусстве 14–16 вв.
Единственное событие в пьесах ноо – встреча персонажей. Как правило, эти пьесы – одноактные и как бы распадаются на две части. В первой – персонаж возникает перед зрителем в виде лица низкого происхождения, а во второй – в истинном своем обличье, и тогда выясняется, что прежде взору зрителей представал призрак или терзаемый страстью дух. Действие миниатюр Мисимы происходит в современном Токио – в парке, психиатрической больнице, в квартире художницы и т.д. Но его пьесы сохраняют настроение и дух классических драм о демонах и безумных людях, находящихся в плену одного всепоглощающего чувства.
В пьесе-маске Веер в залог любви девушка, из-за любви лишившаяся рассудка, не узнала своего возлюбленного, когда он отыскал ее, потому что мечта о любви бесконечно прекрасней самой любви. В пьесе Ночная орхидея медсестра психиатрической клиники толкует с посетителями о необходимости сдерживать сексуальные влечения. Покинутая и забытая из-за своего жестокосердия бывшая знаменитая красавица обречена на нищету и прозябание (Ночь последнего обета ). Героями Мисимы владеет одна доведенная до предела страсть, она же приводит их к глубокому жизненному кризису. В пьесах ноо Мисимы оживают странность, извращенность человека, растерянность и ужас перед бесконечным безмолвием вселенной.
В 1955 пьеса Принцесса Лунного Лавра была поставлена по всем правилам традиционного ноо. На фоне многочисленных постановок в духе заокеанских заимствований, где царили секс, спорт и стриптиз, она воспринималась как вызов. В то же время на Западе в середине 20 в. старинное искусство ноо было воспринято как направление в высшей степени современное, близкое западному авангарду. Неслучайно им увлекались Жене, Беккет , Клодель , Брехт и др.
Кроме миниатюр, Юкио Мисима писал и многоактные произведения для сцены: Ночной подсолнух , Термитник , Салон Рокумэйкан , Роза и пират , Ключ от комнаты , Кото радости , Тропическое дерево , Падение дома Судзаку и др. Некоторые его драматические произведения опирались на сюжеты из западной истории – Мой друг Гитлер , Маркиза де Сад . До сих пор спектакли по произведениям Мисимы не сходят с подмостков японских театров, а также театров Европы и США. В России шли его пьесы Мой друг Гитлер , Маркиза де Сад , Парчовый барабан , правда, поставлены они были лет через 25 после того, как были написаны.
Стремление реализовать себя приобретало у Юкио Мисимы характер всепоглощающей страсти. Помимо исступленных занятий литературой, он выступал в качестве режиссера театра и кино, актера и даже дирижера симфонического оркестра. Пробовал себя в разных направлениях – летал на боевом истребителе, несколько раз обогнул земной шар, посещал гей-клубы на Гиндзе, хотя был женат, в искусстве фехтования «кэндо» был обладателем пятого дана и т.д. Принимаясь за какое-нибудь занятие, он увлекался им настолько, что порой достигал в нем общепризнанных вершин.
Всю свою жизнь Мисима испытывал глубочайший интерес и почтение к самурайскому мироощущению, стараясь осмыслить и прочувствовать его философию. Если в новелле Патриотизм это осмысление еще поверхностно и формально, то поздняя эссеистика (Голоса героев , Обращение к молодым самураям и т.п.) полностью проникнута самурайским духом. Мисима счел своим долгом написать книгу комментариев к самурайскому кодексу Хагакурэ – Хагакурэ Нюмон: введение в Хагакурэ – самурайская этика в современной Японии . Был всерьез увлечен идеей возрождения самурайских традиций, увязывающих в одно целое этику поведения и эстетическое начало, что отвечало его представлению о совершенном человеке.
В 1960-е стремление возрождать национальные традиции подтолкнуло Мисиму к участию в военно-патриотических выступлениях. В 1966 он публично заявил о своей солидарности с праворадикалами, вступил в японские Силы Самообороны.
По своим политическим взглядам он был монархист, сторонник традиционных ценностей, противник «мирной» конституции, по которой Япония не имела права иметь свою армию, а только силы самообороны. В 1968 им была создана военизированная студенческая организация ультра-правого толка Татэ-но кай – «Общество щита». Юкио Мисима был ее вождем и содержал на собственные средства. Под его руководством специальные инструкторы обучали молодых людей обращению с оружием, национальным видам борьбы, здесь глубоко штудировали древнюю и новую самурайскую литературу. Организация имела собственную символику и униформу.
Феномен Мисимы невозможно рассматривать иначе, как через призму последнего дня его жизни, когда он фактически сам срежессировал собственное самоубийство в духе близкой ему самурайской традиции. Самоубийство – не редкость среди представителей творческих профессий, в Японии в том числе. Так, в 1953 покончил с собой драматург Като Митио; после того, как была написана книга Исповедь «неполноценного» человека , покончил самоубийством писатель Осаму Дадзай и т.д. Вопрос, что больше руководит самоубийцей в таких случаях – отчаяние или желание осуществить эффектный артистический или политический жест, остается открытым.
Утром 25 ноября 1970 в день, когда Мисима закончил роман Падение ангела , входивший в масштабную тетралогию Море изобилия , начатую 4 года назад, после легкого завтрака он надел форму «Общества щита» и пристегнул к поясу старинный самурайский меч. Написал записку: «Человеческая жизнь не беспредельна, я же хочу жить вечно. Мисима Юкио». Внизу в машине его ожидали четверо сподвижников из «Общества щита». Около 11 утра они подъехали к штабу Восточного округа сил самообороны на токийской военной базе Итигая. В штабе о визите были предупреждены. Мисима, широко известный писатель, сторонник традиционных ценностей, был весьма уважаемым гостем, поэтому у него не потребовали, чтобы он отстегнул свое оружие.
Адъютант проводил писателя к командующему округом генералу Кэнри Масите. Тот, поздоровавшись, поинтересовался, почему при нем меч. «Не беспокойтесь, это просто музейная реликвия – 16 век, школа Сэки. Взгляните, какая отделка», – ответил Мисима. Когда генерал склонился над мечом, по команде Мисимы один из его людей бросился на командующего – его привязали к креслу и забаррикадировали дверь. Почувствовав неладное, военные за дверью попытались войти. Но вооруженный мечом Мисима пообещал убить генерала. Он изложил свои требования – выстроить на плацу расквартированные рядом подразделения сил самообороны, а также отряды членов «Общества щита» – его ультиматум был принят. В 11.38 прибыла полиция, рассыпавшаяся по зданию, но арестовывать мятежников пока не торопились. В это время с балкона штаба люди Мисимы разбрасывали листовки с его текстом, где он призывал силы самообороны взять в стране власть и потребовать пересмотра мирной конституции. Листовка заканчивалась словами: «Неужели вы цените только жизнь и позволили умереть духу?.. Мы покажем вам, что есть ценность большая, чем наша жизнь. Это не свобода и не демократия. Это Япония! Япония. Страна истории и традиций. Япония, которую мы любим».
Ровно в 12.00 Мисима появился на балконе, на его голове была белая повязка с красным кругом восходящего солнца, на белых перчатках – пятна крови. Мисима обратился к солдатам со словами: «… Сегодня японцы думают только о деньгах… Где же наш национальный дух?.. Вы должны восстать, чтобы защитить Японию. Японские традиции! Историю! Культуру! Императора!.. Вы же солдаты. Почему вы защищаете конституцию, отрицающую само ваше существование? Почему вы не проснетесь?..»
Он был освистан. Поняв, что призывы тщетны, Мисима трижды прокричал «Да здравствует император!» и вернулся в комнату. «Нам остается одно», – сказал он товарищам. Будучи опозоренным, самурай обязан умереть – формальный повод для самоубийства был Мисимой получен. В соответствии с самурайскими традициями он расстегнул мундир и заколол себя мечом. Затем меч взял его сподвижник Морита. По традиции он должен был отсечь голову Мисимы, что удалось только с третьей попытки. После этого Морита также распорол себе живот, а его голову отсек другой его товарищ. В комнату ворвалась полиция.
Позже обряд сэппуку совершили еще семь последователей Мисимы. После смерти писателя «Общество щита» прекратило свое существование.
Смысл обряда сэппуку (харакири – вульгарное название для неудачно проведенного ритуала) – демонстрация беспредельной верности вассала господину. В данном случае сюзереном, во имя которого Мисима умер, был император. Смерть самурая должна быть прекрасна, т.к. самурай не имеет права уронить достоинство господина. Его достойная смерть свидетельствует о присутствии силы духа до последнего момента, т.к. для сэппуку недостаточно краткого волевого импульса – необходимо продолжительное, осознанное, преодолевающее страшную боль волевое усилие. Умирая, самурай демонстрирует величественную красоту смерти.
Как бы то ни было, политической мотивировке самоубийства Мисимы отводится роль второстепенная – об этом говорит вся его биография, а также развиваемая им «эстетическая» концепция смерти, в значительной степени отраженная в его произведениях. Он много писал о роли смерти в мироздании, ее философии как последнего, завершающего штриха жизни. «К смерти надо привыкнуть, – размышляла героиня из новеллы Смерть в середине лета , по нелепой случайности потерявшая сразу двоих детей. – Это уже не удар судьбы, а полезный урок; не конкретный факт, а абстрактная метафора…». В новелле Патриотизм Мисима скрупулезно описывает добровольный уход из жизни поручика императорской гвардии и его жены. Подробности методичного приготовления к смерти с непривычки воспринимаются как нечто отталкивающее, – автор гипнотизирует читателей демонстративной обыденностью происходящего, словно предлагает примерить эту ситуацию к себе и убедиться – ничего страшного.
Если же оценивать кровавый спектакль, «поставленный» Мисимой, с культурологических позиций, финал своей жизни он превратил в эпатажное театральное действие – в постмодернистскую трагикомедию абсурда. Это художественный жест постмодерниста, «до смерти» превозносящего возвышенную национальную символику. Посвящение смерти императору выглядело в 1970 анахронизмом, как если бы в России эпохи Брежнева некто покончил жизнь с именем Сталина …или государя императора на устах. Но, возможно, в этом и заключалась абсурдность и трагифарс задуманной Мисимой акции? Как бы то ни было, но и как человек, увлеченный самурайской культурой, и как человек творческий – режиссер и актер, и как личность, стремящаяся всецело подчинить собственную жизнь личной воле, в последний день Юкио Мисима изведал вкус абсолютной свободы.
Можно немало философствовать на тему, почему у одного человека в качестве основного жизненного вектора преобладает инстинкт смерти, а у другого – инстинкт жизни. Существует экзистенциальная трактовка – чем глубже человек ощущает рядом присутствие смерти, тем более подлинным становится его существование. Преодоление тяги к смерти становится импульсом для самовыражения и самосовершенствования. Неприятие своего существования, как не соответствующего идеалу, также может стать поводом для добровольной смерти.
В чем видел Мисима красоту смерти? Если красота – это гармония, почему смерть ему представлялась более гармоничной, чем жизнь? Смерть – возвращение к неорганическому состоянию; это определенность, законченность, ясность и покой, она фиксирует и подытоживает жизнь. Жизнь – вечные метания и боль, поиски красоты, подлежащей неизбежному разрушению. Чтобы самоуничтожение имело метафизический смысл, объект уничтожения (он же его субъект в случае самоуничтожения) предварительно должен стать совершенным. А поскольку, как заметил известный японовед Дональд Кин: «Наиболее совершенным произведением искусства Мисимы стал он сам», Мисима уничтожил себя как свое «наиболее совершенное» произведение.
В случае с Мисимой возможно говорить и о роли невроза или личной акцентуации. В его случае это повышенная чувствительность, на которую наложились тягостные юношеские впечатления, до крайности поразившие его воображение. Как отмечала Карен Хорни , невротической личности в 20 в. свойственно вплетать в переживание своих личных проблем противоречия окружающего его мира. Возможно, личное стремление к смерти совпало у Мисимы с ощущением конца японской культуры и распада традиционных ценностей.
Существует мнение, что изменение роли национального государства и обретение новых уровней идентичности в транснациональных пространствах лишает людей их национальной и культурной принадлежности. Как замечают культурологи, у тех, кто не ощущает себя вошедшим в глобальный мир, отмечается утрата самоуважения и ощущения внутренней значимости своей национальной идентичности. Те же, кто уже считает себя субъектом глобальных процессов, обнаруживают возрастающий интерес к локальным и национальным явлениям. Возможно, трагедия Юкио Мисимы стала отражением драмы вхождения культуры традиционного японского общества в контекст более широких общественных и культурных реальностей.
Как бы то ни было, книги Мисимы издаются многотысячными тиражами и пользуются заслуженной популярностью во всем мире. Его имя ставят в ряд с наиболее известными японскими писателями второй половины 20 в. – Кобо Абэ, Ясунари Кавабатой и Кэндзабуро Оэ.
Сочинения: Веер в залог любви. Пьесы-маски в стиле театра ноо . М., Рипол Классик, 2003; Жажда любви . СПб, Азбука, 2000; Золотой храм . СПб, Азбука, 2002.
Ирина Ермакова
Детство нашего сегодняшнего персонажа пройдёт в семье крупного государственного чиновника. Работа в государственном аппарате для мужчин этой семьи уже почти стала наследственной - дед мальчика, которого назовут Кимитакэ Хираока - губернатор Южного Сахалина. Малыш же, в отличие от своих благоразумных родителей, с самого раннего детства начал проявлять достаточно странные вкусы, которые только можно представить. Возможно, конечно, это связано с тем, что маленький Кимитакэ практически до двенадцати лет не имел близкого контакта со своими сверстниками - с семи недель он воспитывается бабушкой, которая забирает внука у родителей и максимально заботливо опекает, не просто душит любовью, но истязает ей. Весь этот процесс прекрасно обуславливается её жестким холодным характером. И если она сказала, что будет так, значит досконально, беспрекословно и не отступая ни на сантиметр! Маленький Кимитакэ слышал, что где-то за пределами старых стен у него есть младшие брат и сестра, другие дети, большой шумный мир. Но единственным полем для его игры, возможным в подобных условиях, является литература и область так называемых детских фантазий. В фантазиях этих - как и в книгах - сплошь драконы и отчаянные безумцы, которые бросают им вызов. И в независимости от финала произведения, Кимитакэ уже представляет как очередного принца, бросившего вызов огромному зубастому чудовищу, эта огромная химерическая машина смерти уже разжёвывает в кровавый кисель. Позже, в своём самом сокрушительном романе, уже будучи Юкио Мисимой, он запишет:
"Гибель в пасти дракона описывалась весьма красочно и подробно: «Дракон тут же жадно впился в принца клыками. Разрываемому на мелкие кусочки юноше было невыносимо больно, но он терпел муку, пока чудовище не изжевало его целиком. Тут принц вдруг ожил, тело его срослось, и он выскочил из драконьей пасти! И не было на нем не единой царапины. А дракон бухнулся оземь и издох». Я прочел этот абзац раз сто, не меньше. Но предложение «И не было на нем ни единой царапины» казалось мне серьезной ошибкой, которую непременно следовало исправить. Автор допустил тут огромный промах, он меня предал — так я думал. И в конце концов я сделал замечательное открытие: оказалось, что можно закрыть пальцами совсем небольшой кусочек текста, и сказка станет идеальной: «Дракон тут же жадно впился в принца клыками. Разрываемому на мелкие кусочки юноше было невыносимо больно, но он терпел муку, пока чудовище не изжевало его целиком. Тут принц вдруг… бухнулся оземь и издох». Взрослому подобная цензура показалась бы абсурдом. Да и сам юный своенравный цензор отлично видел противоречие между тем, что чудовище изжевало принца целиком, и тем, что он потом «бухнулся оземь и издох», но не желал отказываться ни от первого, ни от второго."
И это состояние "Всё на грани фола" будет сопровождать маленького мальчика, рассуждающего на уровень выше своих сверстников, ежедневно. Когда жизнь становится единой фантазией, в которой главная линия повествования - игра в прятки со смертью, которая, судя по всему, рано или поздно будет проиграна, то терять абсолютно нечего. И это очень просто - понять нашего сегодняшнего героя. Когда свобода даже не берётся во внимание при рассмотрении очередного поступка, любое действие становится пресным, если не несёт в себе иллюзию побега от смерти. И единственное, что может смущать в этой бесконечно идеальной схеме - иллюзия. Именно так, в двойной тюрьме - в жизни взаперти внутри большой железной пасти государства - приходит к человеку окончательно прозрение, понимание того, что в жизни не существует множества разных свобод. И свободы только две - свобода работы над собой и свобода смерти. ВСЁ! Всё остальное - несомненно, рабство. И процесс поедания очередным драконом очередного принца, несомненно, приобретение последним внутренней свободы, ведь это и есть свобода смерти, к которой в любом случае приведёт жизнь в Колизее внешних обязательств. И сколько не говори людям о природе их счастья - никто не поймёт, что единственный выход из сложившейся ситуации рабства - самосложение. Самосозидание. Самопридумывание. Ведь даже если вы покупаете книгу малоизвестного философа, вы всего лишь участвуете в древнейшей церемонии купли-продажи. Это не приводит к просветлению или выходу из мира общего потребления и деградации. Если вы неправильно примете эту таблетку и лишь затолкаете её на полку вашего сознания как альтернативную точку зрения на вещи, происходящее только толкнёт вас ниже на дно. Любой материал глупо собирать в кучу, если не синтезировать его, если не пропустить его через кровь и не впитать всевозможные микроэлементы идей, не заразиться священным горением уникального автора, у которого на выходе, из киселя Всего-На-Свете, в любом случае, получилось лишь то, что получилось. Самые лучшие слова невозможно записать - они проскальзывают настолько быстро, что мы не успеваем их окончательно сформулировать. И именно к заражению подобного сорта мышлением вы должны стремиться. А известный итог подобных экспериментов - не мирное собирательство и прислушивание к общественным репликам, а борьба против внутренних и внешних драконов, итогом которой, конечно же, является смерть.
И кто-то в возрасте десяти лет играет в красивое и счастливое будущее - на это, конечно же, в основном клюют девочки. Кто-то представляет себя великим победителем, который стремится одолеть одну единственную голову гидры, чтобы величаво почивать на лаврах - это, конечно, мечта любого пацана, который обязательно упростит свою задачу в игре, пропустив ещё тысячу голов, и самостоятельно изменив финал мучительной смерти на финал всеобщего признания. В жизни такого, конечно же, не бывает. И любая борьба заканчивается смертью. Наш сегодняшний герой не принадлежит ни к одному из этих типов детей. Он спокойно и сосредоточенно сидит дома у своей бабушки и смотрит в окно. И кажется, что не ему любопытнее заглянуть в мир, а миру намного любопытнее в глаза маленького мальчика, в мыслях которого уже свили гнёзда самые безумные и редкие птицедраконы, уже практически готовые вылупиться, разбив твёрдую скорлупу. И Тьма, в которую можно падать бесконечно, несомненно, глубже любого света, который иногда настолько уплотняется, что через его стену пройти уже невозможно.
«Огромное наслаждение доставляло мне воображать, будто я погибаю в сражении или становлюсь жертвой убийц. И в то же время я панически боялся смерти. Бывало, доведу горничную до слез своими капризами, а на следующее утро смотрю — она как ни в чем не бывало подает мне с улыбкой чай. Я видел в этой улыбке скрытую угрозу, дьявольскую гримасу уверенности в победе надо мной. И я убеждал себя, что горничная из мести замыслила меня отравить. Волны ужаса раздували мне грудь. Я не сомневался, что в чае отрава, и ни за что на свете не притронулся бы к нему…»
К шестнадцати годам, когда родится настоящий Юкио Мисима, маленький мальчик Кимитакэ уже поймёт, что он не такой как все. Переубедить его не сможет даже явная успешная обучаемость - он окончит школу с отличием, получив из рук императора, в качестве подарка, серебряные часы. Он будет знать, что с ним что-то не так. Разум мальчика будоражат не девочки-одноклассницы, не молодые, но всё ещё полные ярким соком жизни учительницы, а картины кровавых битв. К этому времен он уже испытает первое оргазмическое чувственное удовлетворение. Это произойдёт, когда ему на глаза попадётся картина Гвидо Рени "Святой Себастьян", изображающая мучения обнажённого вышеобозначенного святого, тело которого будет пронзать множество острых стрел. И в будущем, Мисима, конечно же, попробует себя в этой роли.
После выхода первого произведения Мисимы "Цветущий лес", пройдёт четыре года. В 1945ом году Япония объявляет о своей капитуляции во Второй мировой войне, и в среде японских военных проносится непостижимая для европейского ума волна самоубийств. Кстати, для Мисимы, который всегда хотел погибнуть в бою, перспектива пойти на службу, оказалась неприемлемой. Ему удаётся откосить от армии - и именно откосить - он подключает к этому процессу все свои силы, даже не подумав о связях отца, к слову говоря. С 1941го по 45ый Токио бомбят с периодичной регулярностью. Именно в это время, по дикому стечению обстоятельств, Мисима начинает искать смысл своей "некорректной" жизни. Результаты этих самокопаний читатель сможет найти под обложкой первого, действительно серьёзного произведения молодого автора - "Исповеди маски".
К моменту выхода этой книги, Юкио уже наполнен внутренним ощущением поражения. Именно поэтому многим финал произведения может показаться открытым. Писатель не заканчивает историю, но подводит её к определённому пику, шагу за который - падение в пропасть. И читателю становится ясно - Мисима не нашёл себя. Он хочет меняться, хочет научиться любить женщину, вместо удовлетворения себя чувственными наслаждениями красотой и силой мужчины, но просто не способен предать свою внутреннюю природу. Мисима просто никогда не может остановиться на одном из двух, потому и в реальной жизни рассыпается на тысячу звонких осколков, ему не подвластно чувство собственного самосовершенствования, если он чувствует, что одно из поводьев выпущено и бесконтрольно болтается из стороны в сторону. Уже через девять лет он женится. Конечно же это будет определённый шаг на пути открытия мужчины в себе. Мужчины не как борца или победителя, которым Мисима безусловно уже являлся, но открытием мужчины как семьянина. Попытка, правда, проваливается - знаменитого писателя всё чаще видят в компании молодых людей в гей-клубах Токио.
Но мы слишком далеко заплутали в глубинах наших размышлений, и уже ушли от того, с чего начинали - после капитуляции Японии многие военные покончили с собой. Ритуал этот - пугающий и непонятный для современного европейца, как вы понимаете, в данном случае является ни чем иным как последним словом в диалоге патриота с собственной Родиной. Отнюдь не с государствами противника, нет. Это можно назвать извинением за неспособность защитить свою Родину, а потому - поступком, который помогает истинному патриоту не упасть в грязь лицом и даёт шанс перед смертью сказать "Да, я сделал всё что мог!". И вы знаете, почему это истинно восточная традиция? Потому что Западу уже нечего терять. Образ Великой Родины Запад уже заменил на иконостас шкурного интереса. Мы, конечно же, исключаем тихие и спокойные "технические" государства, которые живут лишь благодаря товарам, выпускаемым на экспорт в Европу, либо являются офшорными банками для иностранных политиков. Абсолютно невозможно испытывать чувство гордости за государство, которое является либо кнутом, либо средством для наживы, либо полностью морально разложившейся проституткой - вы прекрасно понимаете это, я думаю.
В ходе массовых самоубийств погибает литературный критик и непосредственный наставник нашего героя. И в этот момент в голове Мисимы уже рождается идея написания произведения, которое можно будет посветить своему старому другу. Когда оно оформится на бумаге, то станет некой репетицией таинства. Но пока Юкио работает над другим произведением, в основу которого ляжет документальная история о сожжении буддийским монахом Кинкаку-дзи - золотого павильона в храмовом комплексе Рокуон-дзи в городе Киото.
В этой истории Мисима неожиданно находит для себя то, к чему можно стремиться. Вот он! Вот он - единственный логичный финал, единственный ПРЕКРАСНЫЙ финал для любой подобной пьесы!
Все говорят, что жизнь — сцена. Но для большинства людей это не становится навязчивой идеей, а если и становится, то не в таком раннем возрасте, как у меня. Когда кончилось моё детство, я уже был твёрдо убеждён в непреложности этой истины и намеревался сыграть отведённую мне роль, ни за что, не обнаруживая своей настоящей сути.
И роль эта, конечно же, блистательно выписана и выбелена, и очерчена ничем иным как Кругом Крови. И сегодня - через десятки лет, каждым упоминанием о нашем персонаже, мы воздаём ему частицу наших аплодисментов за непредсказуемую и самую честную игру, в которую актёр только может играть со зрителем. Тем не менее, игра, которая проглотила настоящую суть Мисимы, была действительно патриотически-возвышенной, но об этом, опять же, немного позже. А пока - спустя два года после выхода в свет блистательного романа "Золотой храм", сейчас являющегося одним из самых читаемых произведений японской классики, на телеэкраны выходит фильм, основанный по этому воистину гениальному произведению. И Мисима всегда хотел вывести свою игру за рамки рукописей. Ему это удаётся - экранизации, театр, режиссура, полугодовое кругосветное путешествие в качестве корреспондента "Ассахи симбун", публикация его фотографии в энциклопедии под статьёй посвящённой культуризму. И не мудрено - Мисима занимается плаванием, бодибилдингом, кэндо, карате и боксом одновременно. Неутомимый, постоянно активный и сосредоточенный - как и любой Вечный Игрок, прошу заметить, Юкио не гонится за славой, но гонится за первым местом на Олимпе жизни, чего бы ему это не стоило. И это логичная актёрская амбиция, как вы понимаете - понравиться всем, сыграть всё, пережить и прочувствовать, после чего сгореть в собственном пламени. Однако, оставив позади слабаков и трусов, Мисима не обвешивает себя лаврами и почестями - это делает сам зритель. Юкио же просто стремится вверх. Не для того, чтобы разделить жизнь с теми, кто уютно устроился в богемных компаниях, но для того, чтобы прыгнуть с этого обрыва вниз. Так младенец, который не знает, что его ждёт ТАМ , спешит родиться. И уверенность Мисимы в том, что смерть открывает какие-то новые двери, уже непоколебима. Он уже стоит на вершине этой гигантской скалы и понимает, что дальше - только задержав дыхание. И задержав его, как водится, навсегда...
И вот на экраны в 1966ом году уже выходит фильм, в котором Юкио выступит и режиссёром, и сценаристом, и продюсером и исполнителем главной роли. Автором рассказа, по которому поставлен фильм, конечно же, тоже будет являться он. До смерти Мисимы остаётся четыре года. Четыре года, за которые он успеет ещё достаточно много, будут скорее финальными приготовлениями к последнему спектаклю. И трудно воспринимать Татэ-но кай - "Общество Щита", ультраправую организацию, созданную Мисимой, действительно "долгоиграющую" организацию всерьёз. Питаемая духом Мисимы, полностью зависящая от его финансовых вложений, она, конечно же, была дорогой и красивой декорацией. Но возникает один вопрос - когда зародилась идея финала? И вот контраст чёрного и белого уже врезается в глаза зрителя стеклянными осколками, заставляя глаза сочиться кровью и слезами. На фоне действия, более похожего на театральную постановку, висит огромный баннер с одним единственным иероглифом - "Искренность". Мисима боялся упустить малейшие детали из своего поля зрения - сам написал субтитры на нескольких иностранных языках, сам двигал их, пока шла съёмка. На роли главной героини он пригласил девушку, которая абсолютно не знала кто такой - Юкио Мисима. И именно потому, что ему нужна была красота, чистота и искренность. Ничто не должно было сорвать репетицию главного события в его жизни.
С того самого момента, когда поручик пропорол себе саблей низ живота и лицо его страшно побледнело, словно на него опустился белый занавес, Рэйко изо всех сил боролась с неудержимым порывом броситься к мужу. Делать этого нельзя, она должна сидеть и смотреть. Она - свидетель, такую обязанность возложил на нее супруг. Муж был совсем рядом, на соседнем татами, она отчетливо видела его искаженное лицо с закушенной губой, в нем читалось невыносимое страдание, но Рэйко не знала, как помочь любимому.
На лбу поручика блестели капли пота. Он зажмурил глаза, потом открыл их вновь. Взгляд его утратил всегдашнюю ясность и казался бессмысленным и пустым, словно у какого-то зверька.
Мучения мужа сияли ярче летнего солнца, они не имели ничего общего с горем, раздиравшим душу Рэйко. Боль все росла, набирала силу. Поручик стал существом иного мира, вся суть его бытия сконцентрировалась в страдании, и Рэйко почудилось, что ее муж - пленник, заключенный в клетку боли, и рукой до него уже не достать. Ведь она сама боли не испытывала. Ее горе - это не физическая мука. У Рэйко возникло чувство, будто кто-то воздвиг между ней и мужем безжалостную стеклянную стену.
Со дня свадьбы весь смысл жизни Рэйко заключался в муже, каждый его вздох был ее вздохом, а сейчас он существовал отдельно от нее, в плену своего страдания, и она, охваченная скорбью, утратила почву под ногами.
Поручик попытался сделать разрез поперек живота, но сабля застряла во внутренностях, которые с мягким упругим упорством не пускали клинок дальше. Он понял, что нужно вцепиться в сталь обеими руками и всадить ее в себя еще глубже. Так он и сделал. Клинок шел тяжелее, чем он ожидал, приходилось вкладывать в кисть правой руки все силы. Лезвие продвинулось сантиметров на десять.
25 ноября 1970го года Мисима ставит точку в конце тетралогии, которая носит название "Море изобилия" - дописывает последнее, входящее в неё произведение, которое будет носить символическое название "Падение ангела".
Существует несколько версий событий, которые должны были развернуться в этот день. Первая из них гласит о том, что идеально отточенный план по захвату командующего сухопутных войск генерала Масуду, был спланирован как акция, которая должна была подтолкнуть солдат, расквартированных на территории военной базы к восстанию против существующего политического режима. Мисима, не смотря ни на что, действительно был ярым националистом, и этого нельзя было отрицать. Стоит только вспомнить резонанс произведения "Мой друг Гитлер", вышедшего в 1968ом году.
Вторая версия, конечно же, театрализованное сэппуку, само собой являющееся целью визита на военную базу. Подобная версия, если принимать во внимание множество ещё прижизненных высказываний самого Мисимы, тоже не является беспочвенной. И, по большому счёту, трудно сказать, что же действительно случилось на военной базе Итигая в этот день. Известно лишь одно - на военную базу Мисима, как привилегированный гость, прошёл в полном обмундировании "Общества Щита". Четверо его спутников практически тенью следовали за своим лидером и старались не показывать своей заинтересованности данным визитом вплоть до получения сигнала о захвате генерала. Штурм кабинета увенчался успехом - Юкио ранил более половины нападающих и его условия были рассмотрены.
И вот он перед народом - человек, который, как кажется, добился всего и даже немного больше. Перед ним - огромная толпа сбитых с толку солдат, которые не знают - стрелять им или слушать?
На миг воображением поручика овладела захватывающая фантазия. Одинокая гибель в битве и самоубийство на глазах прекрасной супруги - он как бы готовился умереть в двух измерениях сразу, и это ощущение вознесло его на вершину блаженства. Вот оно, подлинное счастье, подумал он. Погибнуть под взглядом жены - все равно , что умереть, вдыхая аромат свежего бриза. Ему выпала особая удача, досталась привилегия, недоступная никому другому. Белая, похожая на невесту, неподвижная фигура олицетворяла для поручика все то, ради чего он жил: Императора, Родину, Боевое Знамя. Все эти святые символы смотрели на него ясным взором жены.
Сегодня японцы думают только о деньгах… Где же наш национальный дух?.. Вы должны восстать, чтобы защитить Японию. Японские традиции! Историю! Культуру! Императора!.. Вы же солдаты. Почему вы защищаете конституцию, отрицающую само ваше существование? Почему вы не проснетесь?..
И тысяча набатов перезвоном загудела в голове. Видя замешательство тех, кто всегда был честью и совестью свободной Японии, Мисима отчаявшись, продолжал свою речь с балкона военной базы Итигая. В его голове смешалось всё. И этот, несомненно, хитроумный ход всё-таки имеет определённую разгадку. Трагически окончившийся военный переворот? Театрализованное предсмертное выступление? А возможно, просто шаг со скалы? Шаг того, кто понял - выше идти уже некуда. Выше только птицы, бессмертные драконы и трижды проклятые людьми Боги. И Мисима всегда считал: Встретишь Будду — убей Будду, встретишь патриарха — убей патриарха, встретишь святого — убей святого, встретишь отца и мать — убей отца и мать, встретишь родича — убей и родича. Лишь так достигнешь ты просветления и избавления от бренности бытия. И всё прекрасное - абсолютно всё - должно быть уничтожено. Уничтожено для того, чтобы остаться в веках, пресечь свой путь как раз перед роковым шагом вниз, падением, обветшанием. И как же страшна эта доля? И кто из вас сейчас скажет о том, что хочется побыть на этом Олимпе хотя бы минутку - уже не прав, не говоря уже о тех безумцах, которые считают сумасшествием смерть воина, овеянного славой и множеством достижений в самом расцвете лет. Слышите? Тот из вас, кто хочет прожить полжизни, покоясь на лаврах, просто круглый идиот, кретин, законченный неудачник! Потому что истинные легенды слагаются только в огне смерти! Только на границе мира живых и мира мёртвых! Когда впереди темнота и сплошное ничто, потенциал недожитых дней, скрученный в тугую пружину, выстреливает в сердцах и душах окружающих людей!
Мисима войдёт в помещение полностью обескураженный реакцией толпы. Когда он опустится на татами, всё будет уже готово для ритуала, включая последний штрих - кисточку и пергамент для написание самураем, исполнившим ритуал, последнего стихотворения своей собственной кровью.
И вот он перед нами - лауреат нобелевской премии по литературе. Человек, о котором говорили, как о талантливейшем деятеле искусств своего времени... Он уже вводит клинок в живот... И я хочу переписать финал! Ведь это всё, чёрт возьми, в моих силах. И герой должен умереть по всем канонам - как герой.
Боль хлынула потоком, разливаясь шире и шире; казалось, живот гудит, как огромный колокол, нет, как тысяча колоколов, разрывающих все существо поручика при каждом ударе пульса, при каждом выдохе. Удерживать стоны было уже невозможно. Но вдруг поручик увидел, что клинок дошел до середины живота, и с удовлетворением ощутил новый приток мужества.
Кровь лилась все обильнее, хлестала из раны толчками. Пол вокруг стал красным, по брюкам защитного цвета стекали целые ручьи. Одна капля маленькой птичкой долетела до соседнего татами и заалела на подоле белоснежного кимоно Рэйко.
Когда поручик довел лезвие до правой стороны живота, клинок был уже совсем не глубоко, и скользкое от крови и жира острие почти вышло из раны. К горлу вдруг подступила тошнота, и поручик хрипло зарычал. От спазмов боль стала еще нестерпимей, края разреза разошлись, и оттуда полезли внутренности, будто живот тоже рвало. Кишкам не было дела до мук своего хозяина, здоровые, блестящие, они жизнерадостно выскользнули на волю. Голова поручика упала, плечи тяжело вздымались, глаза сузились, превратившись в щелки, изо рта повисла нитка слюны. Золотом вспыхнули эполеты мундира.
Все вокруг было в крови, поручик сидел в красной луже; тело его обмякло, он опирался о пол рукой. По комнате распространилось зловоние - поручика продолжало рвать, его плечи беспрерывно сотрясались. Клинок, словно вытолкнутый из живота внутренностями, неподвижно застыл в безжизненной руке.
Вдруг офицер выпрямился. С чем сравнить это невероятное напряжение воли? От резкого движения откинутая назад голова громко ударилась затылком о стену. Рэйко, которая, оцепенев, смотрела только на ручеек крови, медленно подбиравшийся по полу к ее коленям, изумленно подняла глаза.
Увиденная ею маска была непохожа на живое человеческое лицо. Глаза ввалились, кожу покрыла мертвенная сухость, скулы и рот, когда-то такие красивые, приобрели цвет засохшей грязи. Правая рука поручика с видимым усилием подняла тяжелую саблю. Движение было замедленным и неуверенным, как у заводной куклы. Поручик пытался направить непослушное острие себе в горло. Рэйко сосредоточенно наблюдала, как ее муж совершает самый последний в своей жизни, невероятно трудный поступок. Раз за разом скользкий клинок, нацеленный в горло, попадал мимо. Силы поручика были на исходе. Острие тыкалось в жесткое шитье, в галуны. Крючок был расстегнут, но воротник все же прикрывал шею.
Рэйко не могла больше выносить это зрелище. Она хотела прийти на помощь мужу, но не было сил подняться. На четвереньках она подползла к нему по кровавой луже. Белое кимоно окрасилось в алый цвет. Оказавшись за спиной мужа, Рэйко раздвинула края ворота пошире - это все, чем она ему помогла. Наконец дрожащее острие попало в обнаженное горло. Рэйко показалось, что это она толкнула мужа вперед, но нет - поручик сам из последних сил рванулся навстречу клинку. Сталь пронзила шею насквозь и вышла под затылком. Брызнул фонтан крови, и поручик затих. Сзади из шеи торчала сталь, холодно отливая синим в ярком свете лампы.
Вслед за Юкио сэппуку совершит его верный ученик - Морита. После завершения ритуала генерала отпустят, разрешив поклониться погибшим.
И будет лишним рассуждать и излагать свои гипотезы. Несомненно, Юкио представлял собой тот самый Золотой храм - ценнейшее достижение Японии, которое он не собирался отдавать в лапы костлявой старости. Смерть без посредников 0 действительно великая сделка! Он не собирался быть вторым, а потому принял единственно верное решение - навсегда остаться первым.
Актёр, режиссёр, писатель, драматург, путешественник, патриот, националист, самурай, самый главный претендент на нобелевскую премию от Японии. Вместо смерти, всего лишь исповедь маски. Юкио Мисиме было 45 лет.
